Как много дивных и противоречивых чувств способен вызвать глазастый пешеход? Нет, вы только представьте – перед вами человек с величавыми, словно пухлые фруктовые плоды, глазами. Ах, какие аппетитные ядра навыкате! Какие порясающие шары для боулинга, моргающие и вытаращенные в румяном лице! Право же, едва ли вы пройдете мимо. Доктор завопит: «Матерь божья, да это же перверзия щитовидной железы!». Поэт схватится за сердце: «Мечта поэта!». Романтическая дуреха добавит: «Глаза – зеркало души!». Фокс Малдер молча потеряет сознание, а школьница из Окинавы родит пикачу на упаковку дисков со свежим анимэ.
А теперь представьте, что любовь к инопланетянам, японской анимации, поэтической романтике, азиатской поп-культуре и ужасам базедовой болезни совокупились в пульсирующий гибрид, стали навязчивой идеей, в которой родился современный художник. Так начинается история Криса Скарборо (Chris Scarborough) – верховного обожателя homo sapiens с гигантскими глазными яблоками. Крис переносит манга-эстетику в графику и фотографии, производя на свет божий элиенических существ-мутантов – венерианских фей, которые привлекательны и отталкивающи в одночасье. Это человекомультфильмы, людокуклы, обреченные быть героями фэшн-подиумов (вспомнить хотя бы Машу Тельну) и концептуальной рекламы (работы Криса Каннингема для «PlayStation»). Это именно та романтика, тот искомый образ потустороннего великолепия, который, дай бог, вдохновит генную инженерию на революционные эстетические инновации в ближайшем будущем.
Что же перед нами – фантастика, завтрашний день или поэтизация субъективного фетиша? Ответ на этот вопрос не имеет значения. Имеет значение лишь эффект завораживания, околдовывания зрителя. Мы видим наши сказочные аналоги, и испытываем привкус волшебства от малейшего прикосновения к чудному параллельному миру. Это и есть момент искусства, ценность Скарборо, который, подобно фабрике сладких галлюцинаций, создает нечто, что можно называть фантастическим реализмом.
Комментарии
Подписаться