Views Comments Previous Next Search

Игги Поп

7417360
НаписалАндрей Зайлер27 мая 2009
7417360

Перевод интервью из Sunday Times от 17 мая 2009 года. Автор Брайан Эпплярд.

Я спрашиваю Игги Попа, — хренотряса, самоистязателя, стейдж-дайвера, разрушителя машин, бывшего торчка и вора, прародителя панка и вокалиста Stooges, — почему Swiftcover, онлайновые продавцы автостраховок, захотели сделать его лицом своей новой рекламной компании в Великобритании.

Он кривляется и застенчиво скалит зубы. Румянец проступает на его медной, отмеченной свежим шрамом коже. «Я так странно себя чувствую из-за всего этого. Я боялся этого вопроса. Это так охренительно странно.»

Он бьёт рукой по столу и его вдруг разбирает высокочастотный хохот: «Они сказали, что хотят, чтобы в этой рекламе участвовал кто-то,... (длинная пауза) ...кого невозможно не любить!»

Мы пялимся друг на друга в тишине; брови подняты, челюсти отвисли.

«Ты хочешь сказать», — ошарашенный, недоверчиво спрашиваю я — «что почти 45 лет, отвратительного, оскорбительного и откровенно гадкого рок-н-ролла, постоянных дебошей и грехопадения — работа всей твоей жизни — ни к чему не привели? Люди не могут не любить тебя!"»

«Вот именно!»

«Тебе удалось это, Игги, ты облажался наоборот!»

Теперь мы оба хихикаем. «Это так волнующе», — задыхается он — «быть любимым!»

Игги Поп. Изображение № 1.

Итак вот он — на автобусах, на радио, на ТВ, продаёт автостраховку и чертовски всеми любим. А ведь всё могло быть совсем иначе..

Давным давно, в застёгнутом на все пуговицы молчаливом мире Америки середины 50-ых, Джеймс Ньюэлл Остерберг-старший вдруг резко выключил радио в своём трейлере в Мичигане. Он был недостаточно расторопен и в результате маленький Джеймс Ньюэлл Остерберг-младший услышал то, чего не должен был:

«You ain’t nuthin’ but a houn’ dawg…»

Это был Элвис или, по мнению Остерберга-старшего, мистер Большая Проблема. Он мечтал, что его сын станет кем-то уважаемым, ну а Элвис, тогда ещё дерзкий мальчишка, казался ему совершенно недостойным уважения. Большой Джим возлагал большие надежды на Маленького Джима и хотел, чтобы тот оставался правильным и не встал на путь порока. Он заставлял его делать армейскую стрижку в четверть дюйма каждые две недели и высмеивал его желание одевать в школу белые носки.


«Он говорил мне, что это претенциозно.» — рассказывает Игги/Маленький Джим — «Он всегда говорил: «Почему ты хочешь быть этим, если можешь быть тем?» Он хотел, чтобы я принадлежал высшему обществу, а не якшался с отребьем. Но он был демократом, так что никогда бы не высказал этого. К тому же принадлежность к классу в Америке говорит лишь о деньгах».

Но в то же время Большой Джим был достаточно умён — или, возможно, в свете последующих событий в жизни мальчика, достаточно глуп, — чтобы не навязывать сыну свою волю. Он критиковал всё, что тот делал, но не мешал ему. Много позже Маленький Джим принёс домой альбом Боба Дилана «The Times They Are A-Changin’».

«На обложке Дилан чрезвычайно неприятно усмехается, будто говорит: «Как же убога твоя страна, всё, что ты сделал, не стоит ничего». Отец был просто в бешенстве, но не отобрал пластинку.»

Игги Поп. Изображение № 2.

Затем, когда Маленький Джим заявил, что бросает колледж, чтобы стать рок-звездой, Большой Джим встал в дверях трейлера. Ему пришлось бы драться с отцом, чтобы выйти. «Этот парень мог надрать мне задницу с завязанными глазами. Черт побери! Он проверял моеня на смелость. Но я направился к двери, и он смягчился. Он дал мне уйти.»

Позже Большой Джим даже пришёл на концерт Stooges.

«Ты как неопытный питчер.» — сказал он Игги после шоу — «Большая скорость, но никакого контроля.»

На этом месте вы, возможно, подумали, что перед вами предказуемая история мятежной рок-звезды, отвернувшейся от своей буржуазной и узколобой семьи. Но это не так, всё намного сложнее и трогательней. Позвольте мне дать вам небольшую подсказку: расскажу, что первым делом попалось мне на глаза, когда я попал в дом Игги.

Его ассистент Спенсер забрал меня и моего фотографа из отеля в Майами Бич. Он полчаса вёз нас на север через душный, бедный Маленький Гаити к потрёпанному бунгало на берегу кофейной Литл Ривер, казавшейся в тот момент смертоносной. Металлические ставни на окнах начали ржаветь, а бегонии, пальмы и разные виды плюща будто пытаются поглотить дом и, кажется, им это удаётся. Спенс пытается быть внимательным и тут же убирает птичий помёт со ступенек у входной двери. Всё оставшееся время, пока мы там были, он лениво прибирался.

Плеер недоступен

Первое, что мы увидели в крохотном холле, — это алтарь, мраморный столик с барочной позолотой. А на нём фото родителей Игги. Большой Джим в кожаном шлеме пилота — он служил в ВВС во время войны. Он скалится и выглядит в точности как Игги, но не таким истощённым. Луэлла, мать Игги, красива и весело улыбается. Тут же рядом маленькое распятие и накрытая шарфом коробка, в которой находится прах Луэллы и Джима.

«Я выбрал эти фото», — позже объяснил мне Игги — «потому что здесь они такие оптимистичные, такие молодые и полные надежд.»

Игги был единственным ребёнком.

Игги Поп — это рок-н-ролл. Больше, чем Кит Ричардс, больше, чем Лайам Галлахер, больше, чем Джон Леннон, больше, чем кто либо. Все эти парни были просто успешны — а это легко. Ну а Игги жил в кошмарном сне ровно столько же, сколько и в грёзах. Проблемы сами находили его. Дэвид Боуи как-то задумывал фильм, в котором персонажа Игги должны были звать Cat Astrophe. Ему редко бывало хорошо и часто — плохо. Он записывал пластинки, которые едва продавались, потому что опережали своё время на 15 лет. В погоне за тем, что он называет «идеализмом безумия», Игги использовал собственный разум и тело, чтобы довести каждое новое выступление до всё более опасного уровня. Наркотики сбили его, словно грузовик, превратив, в самой низжей точке, в бомжа, ночующего в парке. Но была и светлая сторона: он сделал пару важных фармакологических открытий.

Игги Поп. Изображение № 3.

Первое: выступать под ЛСД возможно, если ты принял его точно за 45 минут до того, как выйти на сцену. Тогда первой волны прихода хватает как раз на само выступление. «Но после», — говорит Игги — «Это просто ккрррпаууу!»

Второе: кокаин сжигает алкоголь. Направляясь в неправильную сторону по односторонней улице, основательно накачавшись текилой и нанюхавшись кокса, он не замечал полицейскую машину, гнавшую рядом с ним со сверкающими огнями и воющими сиренами. В конце концов он врезался в дорожный знак и разнёс машину, однако чудесным образом тест на алкоголь дал отрицательный результат.

«Кокаин попросту выжег из меня алкоголь. Юридически я не был пьян.»

Ещё одним большим открытием Игги стал стейдждайвинг, который был неотъемлимой частью репертуара рок-звезды, до тех пор, пока здоровье и страховые обязательства не дали о себе знать. На дворе стоял 1968. Он выступал в Детройте, и пара крупных девчонок встали прямо по центру сцены, чтобы попялиться на него. Он раскинул руки и просто упал на них. Девушки разбежались в стороны, ну а он выбил себе зубы.

«Это была первая попытка, и я подумал: «Хм, а в этом есть что-то.» Так что я стал заныривать в большие толпы, которые не могли этого избежать».

Его безумие стоило использовать во благо, ведь когда Игги хорош, — он чертовски хорош. Он написал и исполнил несколько великих песен — «The Passenger», знаменитую «China Girl», записанную Боуи, «Lust for Life», «Real Wild Child» и ещё по крайней мере несколько других. Вместе со Stooges он изобрёл панк-рок за 15 лет до того, как Ramones, Sex Pistols и Clash сделали из него целое движение. А теперь, в 62, он только что закончил по-странному мягкий и восхитительный осенний альбом, вдохновлённый «Возможностью острова», повестью французской звезды от литературы, Мишеля Уэльбека. Вот почему мы встречаемся сегодня в Майами.

Конечно же, когда мы приехали в бунгало, Игги там не оказалось. Он всё ещё в пути со своей резиденции на юге Майами, где живет со своей девушкой Ниной, с которой они недавно поженились. Это его третий брак. Первый продержался две недели. Ту девушку он привёз в Весёлый Дом, место в Мичигане, где обычно расслаблялись The Stooges, а она начала прибираться в его комнате и двигать мебель. Игги не мог выносить этого. Много позже целых десять лет у него была жена японка — «Мне казалось, что это чувствительные, уравновешенные люди» — но и эта любовь иссякла. Кроме того у Игги есть дом на Каймановых островах. Не сказать, что он богат «как рок-звезда», но он и не беден.

Пока на протяжение полутора часов Спенс притворяется, что занимается делом, мы с фотографом продираемся через пещерную мглу дома. Игги владеет этим местом около пяти лет. Оно напоминает ему о домах, где рок-группы когда-то отвисали в Мичигане. Мы будто бы внутри его головы. Тут его собственные картины, больше похожие на брызги краски, и другие, нарисованные гаитянскими художниками. Снаружи Спенс показывает нам огромную игуану на дереве по другую сторону реки и рассуждает о дикой природе — ламантинах и прочем. Время медленно течёт в духоте. В конце концов Игги приезжает на своем Maserati 2002 года. Он обожает машины, хотя у него они частенько загораются. У него был Roll Corniche 95 года, который сначала поглотило пламя, а затем распилили на части пожарные Майами Бич. Он продал Jeep Commander 65 года своему тур-менеджеру за 1 доллар. На боку машины было нарисовано пламя, и она вспыхнула во время первой же поездки этого тур-менеджера. Игги, разумеется, обнажён выше пояса — как и почти всегда. Его волосы имеют цвет платины или паутины, его лицо — довольно пожилое, глаза серо-голубые, а взгляд  просверливает насквозь. Новый шрам над верхней губой появился в результате падения. Он встал с постели и забыл, в каком доме находится. «Крови было много» — будто оправдываясь объясняет он фотографу.

Его тело — странная комбинация гладкой, почти детской кожи и поджарой кожи подтянутого пожилого человека. Он следует китайской технике упражнений, известной как Кигонг, и она, похоже, работает. Тем не менее, он хромает, а на одной ноге у него протез. Как Игги объяснил позже, он появился после потери нескольких хрящей, произошедшей благодаря жизни в дороге и его собственной страсти к саморазрушению. Он показывает нам дом, время от времени впадая в рок-н-ролльную теологию.

«Суть моей теории в том, что Иисус Христос, скорее всего, был безумным королём вечеринок. Думаю, довольно много времени он проводил под кайфом, однако, благодаря бюрократии и разнице в переводах, его имя осталось незапятнанным. Он был из тех парней, что могли прийти в храм со словами: «В жопу это дерьмо!» Такой обдолбанный сердитый парень.»

Когда мы подходим к родительскому алтарю в холле, ирония сменяется пламенной речью о жизни в Мичигане, о Депрессии, которая сформировала жёсткий, решительный характер Большого Джима и Луэллы — «Я не помню и дня, когда бы она не работала, чего не скажешь о многих людях того времени.»


Отец Игги был учителем, а мать — секретарём. Годы спустя он обнаружил, что она скрывала вклады, которые он унаследовал после смерти отца: «Они немало стоили до недавнего обвала, но и сейчас это шестизначное число.» По его словам Большой Джим был «очень независимым человеком, куда более мужественным чем я сам. Он был настоящим американским мужчиной.»

Слово «американский» здесь несёт огромную смысловую нагрузку. На нём построено всё ироничное отношение Игги к себе и своей истории. 50-е были эпохой тревоги и сдержанности. Воспоминания о войне и Депрессии были ещё свежи, так что люди держались за то, что имели. Однако их дети чувствовали, что нужно двигаться дальше. Игги ясно видел трещину в натянутом идеализме поколения своих родителей.

«Глядя на эту страну видишь то ли театр, то ли поле битвы за европейскую идею Просвещения. Мысль о том, что ты свободный человек и имеешь права вдалбливается людям вроде меня на уроках гражданского и социального права. И то и другое далеко от правды, точнее это полная чушь. Единственный способ получить права, — это затолкать их кому-нибудь в глотку.»

— Значит ты сам вырвал свои права?

Его рука с глухим звуком опускается на стол.

«Да-да, я вырвал их! Я вырвал их! Может я и был малость грубоват при этом, но для меня это единственный способ быть Американцем!»

Триумфы и неудачи в равной мере исказили черты его лица. Чувствуется, что Маленький Джим был одиноким мальчиком. Выйдя в дверь трейлера мимо Большого Джима, Игги отправился по дороге рок-н-ролла. У него было своё собственное лето любви, за которое он разбил две машины и попал в тюрьму. Оттуда он вышел с «безудержной страстью к свободе» и платиновыми волосами.

В школе он был в группе The Iguanas, — отсюда и появился «Игги» — но его истинным орудием, группой, которая дала ему возможность быть Американцем, стали The Stooges. Обычно группа состояла из самого Игги, двух братьев — Рона и Скотта Эштонов — и Дэйва Александера. В своей первой фазе они просуществовали с 1967 до '74. После выпуска двух альбомов наркотики и коммерческий провал практически довели их до развала в 1971, когда лейбл отказался от них. Но, усыновлённые Боуи, в 1973 они записали третий альбом Raw Power, прежде чем развалиться и, казалось, окончательно сгореть в 1974.

Однажды они играли в Дирборне, штат Мичиган, где работал Большой Джим. Незадолго до этого Игги встретил Нико, певицу, которая когда-то возглавляла The Velvet Underground, и она отучила его от пива, взамен пристрастив к красному вину, так что на сцену он вышел с парой бутылок.

«Какая-то девушка из первого ряда звала меня: «Игги, Игги, Игги!» Я почувствовал, что шоу нехватает пафосного жеста — музыка сделала недостаточно. Тогда я просто разбил бутылку о микрофон. Осколки стекла засверкали на свету — мне это показалось прекрасным. Но они порезали руки той девушки, и теперь я увидел перед собой окровавленный кулак. Этот случай попал во всю детройтскую прессу — «Довольно бутылок, верните нам шоу!»»

— Ты сделал это, — спрашиваю я, окончательно превращаясь в психотерапевта, — потому что это был город твоего отца?

«Не осознанно»

Игги Поп. Изображение № 4.

Существует бессчётное количество таких историй, когда происходящее на сцене доходило до крайности. Однажды как всегда обнажённый по пояс Игги катался по битому стеклу. Истекая кровью, он поднялся и тут обнаружил, что, вывернув руки назад, может довольно долго испускать струю крови. Затем были оголения, потрясание членом и Бог знает что ещё. Зачем были нужны все эти вещи? На этот вопрос есть короткий ответ: он хотел чувствовать.

«Мне казалось, что я лишён эмоций. Америка была для меня военным лагерем. В 50-ых всё было таким, типа «Да кто ты такой, парень? Мой член больше твоего». Все были крайне нетерпимы. Я не чувствовал себя расслабленно и просто взрывался изнутри».

В 1967 он увидел The Doors и, наблюдая за тем, как Джим Моррисон театрально извивается на сцене, думал: «Я делал это». Он слышал, как поют Боб Дилан и Мик Джаггер и думал: «Я могу петь так». Но кроме того он ещё и думал: «Что ещё я могу сделать?» Этим «ещё» оказалось его собственное тело, его собственные чувства. «Если я мог заставить себя почувствовать что-нибудь, то всегда знал, что могу заставить публику почувствовать то же».

Но наркотики, сначала лёгкие, а затем тяжёлые разрывали его на части. Игги помнит, как именно перешёл на говно потяжелее. Он получил кокаин от одного публициста, а пару дней спустя забрался в его номер в мотеле и похитил всё, что у того оставалось. Так начался затяжной марафон. В 1971 он вернулся в Мичиган, где один фармацевт подгонял ему метадон, чтобы помочь сняться с героина. Это не помогло. Затем, неважно какой дорогой, он попал в Нью-Йорк и встретил Боуи. Теперь каждый имел свои планы на Игги, даже его рекорд-лейбл. «Никому не был нужен ни я, ни моя музыка, но люди считали меня милым. Рекорд-лейбл хотел свести меня с продюсером Дэвида Кэссиди! Но навряд ли бы я справился — я не настолько хорошо выгляжу. Да и ко мне никогда не относились как к смазливому куску мяса.»

Плеер недоступен

Тем временем Боуи подталкивал его к глэм-року, а Лу Рид предлагал некоторые песни из своего списка Б: «Они лучше, чем твои песни, Игги.»«Нет ничего ужаснее, чем песни из списка Б Лу Рида» — объясняет Поп.

Несмотря на то, с каким напором его пытались сделать кем-то другим, сам Игги хотел лишь найти способ вновь собрать The Stooges. «У меня был план. Я хотел снова собрать хреновых Stooges, причём сделать их ещё более агрессивными, быстрыми, ещё более жесткими и ещё более отвратительными. Таков был мой план.»

В конце концов Боуи сдался и выпустил третий альбом Stooges, «Raw Power». Он выстрелил, но, определённо не стал тем, чего хотел новый английский менеджмент Игги, MainMan. Его страсть к героину им тоже не нравилась, так что они окончательно заморозили контракт с ним по моральным причинам. Игги и я едва ли не катаемся по полу со смеху: наказать его по моральным причинам — всё равно что наказать армию за излишнюю жестокость.

Затем всё снова пошло под откос. Он жил на подземной стоянке вместе с мужчиной-проституткой. Он украл подушку у бомжа в парке, чтобы спать на бетоне было не так жёстко, и воровал еду, чтобы остаться в живых. Однажды на бульваре Сансет перед ним остановился лимузин; окно опустилось и Боуи сказал: «Привет, Игги.» Дэвид снова спас его, сделал частью своей свиты и, наконец, выпустил его сольный альбом «The Idiot».

Примерно тогда же Игги воспользовался страховой картой, которую дала ему мать, чтобы провериться в психушке. Там некий доктор Мюррэй Цукер начал приводить бардак в голове Игги в порядок. К тому же в начале 1980-ых его финансовое состояние улучшилось. Боуи записал «China Girl», которая принесла авторские отчисления, а из фирмы, которая вела дела Игги, сообщили, что ему полагаются большие суммы денег за публикацию самых известных песен.


Кроме того он стабильно выпускал альбомы и записывал музыку к фильмам. Но он всё равно чувствовал себя, как он говорит, «не очень». Как и всегда он тосковал по The Stooges. Игги предложил своему лейблу безумную схему — альбом дуэтов с Бритни Спирз, Пи Дидди, Джастином Тимберлейком, Кристиной Агилерой, Green Day и... The Stooges. Странно, но для альбома «Skull Ring» он получил Green Day, Peaches и... the Stooges. Он получил ещё и контракт на выпуск нового альбома The Stooges, и так в 2007 появился «The Weirdness». Это был личный триумф Игги. «Грув был хорош. Я чувствовал себя отомщённым, и это было по-настоящему здорово.»

Они провели пять счастливых лет в турах, но в январе этого года бассист и гитарист группы Рон Эштон умер от сердечного приступа. The Stooges снова развалились. Но на этот раз Игги был в лучшей форме и смог вынести удар. Я спрашиваю, как ему удалось слезть с наркотиков, и он отвечает мне с неожиданной прямотой.

«Последний раз, когда я принимал героин, я нюхал его в Ист Вилладж в '81-ом. Я пытался добыть немного опиума в мексиканском баре в окрестностях Палм Спрингс  в '83-ем. В начале 1980-ых я курил много дури, а каждые пару недель уходил в запой. В конце концов к '85-'86 я уже окончательно слез. Я мог скурить пол-косячка и раз в месяц снюхать немного кокса, но не получал от этого удовольствия. К середине 90-ых в моей жизни уже не было ни курева, ни кокоса, а сам я стал сильнее, благодаря этим китайским упражнениям. Так продолжалось до '99, когда у меня появилась колумбийская девушка, а они любят развлекаться. Но к началу века я снова бросил. Прошло уже девять лет. Я всё ещё пью красное вино, но только хорошее — бароло, бордо, — и только за ужином. Или я выпивал бокал после концерта Stooges и довольно сильно напивался с него. Но я уже никогда просто так не сижу и пью.»

Игги Поп. Изображение № 5.

Новый альбом появился по случайному стечению обстоятельств. Игги прочёл роман Уэлльбека «Возможность острова» и тот понравился ему, а годом позже какие-то французские документалисты попросили его написать музыку к фильму об авторе. Оказалось, что Уэльбэку нравится музыка Игги. Связь очевидна — оба они маргинальные мужчины, которые дерзко заявляют о своей маргинальности, которые выставляют за добродетель свою несовместимость с миром. Они встретились в Париже, тусовались, снимались вместе на ТВ, давали интервью в прессе и вот Игги выпускает альбом «Préliminaires». Купите его. Он звучит как альбом, которые записал бы сам Уэлльбэк.

Теперь Игги считает, что сможет снова собрать The Stooges. Это поразительно, ведь с самого начала The Stooges были скорее группой про скорость, нежели про долгожительство. Но, почему-то, как и Игги они выжили.

Кажется, ему необходимо, чтобы это произошло. Он согласен, что не справляется с домашним хозяйством: «Я не могу договориться с чистильщиком бассейнов.» У него, зловеще замечает он,  бывают дни когда ему нужно «выпустить Игги». Группа — это любовь всей его жизни, его спасение от повседневных тягот. Хотя нет, это не совсем так.

Когда Большой Джим узнал, что ему осталось недолго, он открылся Игги со словами: «Я люблю тебя, Джим. Хотя я никогда не говорил тебе этого, теперь я должен. Я никогда не обнимал тебя.» После смерти отца Игги обнаружил кое-какие воспоминания о своём детстве, Мичигане и своих родителях. Он обнаружил, что ему чего-то нехватает.

В начале нашей встречи, стоя перед алтарём в прихожей, Игги сказал мне, что когда был маленьким, доставал родителей просьбами о брате. Он обзывал их трусами, но это ни к чему не приводило.

Плеер недоступен

Несколько часов спустя я задал свой последний вопрос — «О чём ты сожалеешь?» — и тут фантомный брат вернулся. «Эх», — вздыхает Игги, задумчиво запрокинув голову. Нависает длинная пауза. Кажется, он не хочет отвечать на этот вопрос. Но, наконец, он говорит: «Вещей, о которых я бы сожалел в профессиональном плане немного. Благодаря своему таланту, мне кажется, я вполне справился с работой и теперь могу попробовать что-то новое. Но личное — вот где я действительно уязвим. Когда я был моложе, то никогда не завязывал дружбы, ни одни мои отношения не закончились хорошо.

Я бы хотел, чтобы мои родители были достаточно состоятельны, чтобы завести другого сына, который стал бы потом фермером и жил рядом с ними, а они могли жить у него, когда бы состарились, а у него была бы жена, которая заботилась бы о них. Что-то в этом роде. Я всё тот же кусок дерьма, хотя к тем, кого встретил за последние 20, 10, пять лет, я относился куда мягче и старался давать что-то взамен наших отношений. Я много думаю о таких вещах. Возможно, когда начинаешь делать что-то для других, никогда не удаётся достаточно. Но в личной жизни я отталкиваю людей и не так уж сильно сожалею об этом.

Когда Большой Джим преградил Маленькому Джиму дверь трейлера, чтобы не дать тому сбежать с группой, его жизнь могла пойти по любому пути. Он мог остаться и вырасти надёжным, сильным, но узколобым фермером, который никогда не одевает белые носки и ухаживает за своими пожилыми родителями. Он мог бы стать тем братом, которого никогда не имел, но всегда хотел. Но он не стал. Он прошёл мимо Большого Джима и превратился в вызывающе маргинального Игги Попа. Как он говорит для него это был единственный способ быть Американцем.

Возможно тогда всё было именно так. Но теперь, когда я гляжу на него, на его удивительно мрачное, покрытое шрамами лицо медного цвета, на его полную воспоминаний, сожалений и Мичигана голову, я не могу избавиться от ощущения, что ему стоило бы найти способ получше.

Рассказать друзьям
74 комментарияпожаловаться

Комментарии

Подписаться
Комментарии загружаются