Списки5 молодых российских автомобильных дизайнеров
Специалисты в области транспорта о взгляде на индустрию изнутри
Текст
Автомобильный дизайн в России уже давно находится на гораздо более высоком уровне, чем принято думать. Выпускники отечественных вузов запросто устраиваются в компании ведущих мировых автопроизводителей, российские автоконцерны перерождаются, благодаря идейности молодых талантов.
Look At Me пообщался с 5 ведущими автомобильными дизайнерами и расспросил их о том, как российских дизайнеров воспринимают за границей, что интересного сейчас происходит в области автомобильного дизайна и над какими проектами они мечтают поработать в будущем.
Ярослав Рассадин о том, какие возможности предоставляет промышленный дизайн,
и о своей мечте сделать дизайн для фантастического фильма
Занимается дизайном транспорта, электроники, освещения, мебели и аксессуаров. Сотрудничает с такими брендами, как Marussia Motors, Triode design, Roche Bobois, Koziol, Glenfiddich, Roca, Yota, Synqera, Kaleva и др.
«Мне всегда хотелось заниматься реальными предметами, ещё в детстве я много работал в мастерской, очень любил плотницкое дело. В университете учился на инженера и старался понять сложные вещи в проектировании и расчётах — те, что невозможно рассчитать просто на глаз. Закончив учебу, я уже понимал принцип разработки практически любых изделий, но не видел вокруг себя вещей, которыми хочется владеть, наслаждаться ими и тем, как хорошо они работают. Повсюду был ужасный хлам, некрасивый, неудобный, плохо работающий, я просто не понимал, как люди пользуются этим дерьмом.
Я задумался, а позже как-то узнал, что существует промышленный дизайн, который даёт мне возможность влиять на продукт. Можно было не заниматься лишь одной частью, я видел сразу всё: и красоту конструкции, и стиль, и экономику. Сразу открылась масса новых возможностей — я мог делать вещи, которые хотел бы купить сам.
К сожалению, я не знаю, где учат именно предметному дизайну, кроме БВШД. То, что я видел там, мне понравилось: студентов не давят академизмом, дают свободу трактовок, размышлений, споров. Это и есть английский подход к образованию — дать инструмент вместо багажа. Но я всерьёз думаю, что лучшая учёба — в бою. Просто надо пробовать чаще.
Решение должно быть, как
один хороший ход — шах и мат
Я чувствую некий спад в профессии, но надеюсь, это неверное впечатление. Сейчас на слуху больше успехи наших графиков и разработчиков приложений и сервисов, чем промдизайнеров, к сожалению. Промдизайн очень сильно зависит от экономики, а она у нас не ориентирована на создание продуктов в принципе, у нас даже карандаши китайские. Так что можно говорить только о локальных историях, когда молодые люди собирают в мастерских мелкосерийную мебель, аксессуары, велосипеды. И это хорошо, это порождает дизайнеров с мышлением бизнесмена.
Я поклонник эмоционального и рационального. Решение должно быть, как один хороший ход — шах и мат. Поэтому мои дизайн-герои — это умные дядьки вроде Sam Hecht, Patrick Norguet, Ronan & Erwan Bouroullec, Naoto Fukasawa.
Существует масса всего, чего я не делал. Например, давно хочу сделать дизайн для фантастического фильма, но не топорный-ржаво-металлический, как принято показывать, а наоборот, эстетский, со вкусом, как у людей, которые умнее нас на 100 лет».
Андрей Сулемин о размытии границ между российскими и западными дизайнерами
и о самых красивых фейлах Филиппа Старка
Андрей Сулемин
Промышленный дизайнер, иллюстратор, практиковался в студии Cardi и в Студии Славы Саакяна, преподавал в Детском центре автомобильного дизайна, в студии Ford в Кёльне, в настоящее время — в свободном полёте
«В промдизайн меня привело образование. Я учился в МАМИ на курсе автомобильного дизайна, который считается самым сложным направлением промышленного дизайна (поэтому он выведен в отдельную ветвь). В общем, и то и то — создание предметных объектов, просто транспортный дизайн затрагивает немного другие проблемы.
У нас этому учат в МАМИ и в Строгановке — там есть кафедры транспорта. В УГАХА и питерской Мухе учат непосредственно промышленному дизайну. Место для обучения найти не так уж и сложно. Многие, отучившись у нас, едут доучиваться в Европу. В Италии это IED или SPD, в Германии — университет в Пфорцхайме.
Вообще трудно сделать чёткое разграничение между нашими и не нашими работами. К примеру, в студии Лебедева работают ребята из Европы, Дмитрий Самаль основал студию во Франции. Многие наши ребята работают в европейских фирмах.
Когда-нибудь мне хотелось бы поработать над продуктом, выпускаемым массово. До этого всё было только на уровне концептуальных идей, а при разработке промышленного образца приходится считаться со многими ограничениями, требованиями, что усложняет задачу, делает её интереснее.
Из того, что я делал, мне очень запомнился собственный дипломный проект. Я выполнял его в европейской студии Ford, и в нём пришлось совмещать два очень разных подхода. Университет требовал соблюдения технических требований, разработку компоновки, надо было использовать те технологии, которые позволяли бы этот объект производить. На студии же, наоборот, хотели увидеть наибольший полёт фантазии, им важна была не потенциальная адаптация к производству, а концептуальность. Конечно, всё было не так экстремально, простор был с обеих сторон. И хотя искать решения, которые удовлетворяли бы обоим требованиям, было не очень легко, зато это было интересно».
Список дизайнеров, студий и школ,
которые вдохновляют Андрея Сулемина
Ярослав Яковлев о том, чем отличается обучение автомобильному дизайну в России от обучения за границей и о своих любимых машинах
Ярослав Яковлев
Выпускник Европейского института дизайна, вместе с Бернардом Виилом из Нидерландов стал победителем конкурса «Автомобиль для президента», организованного Marussia Motors совместно с Научно-исследовательским автомобильным и автомоторным институтом (НАМИ) и порталом Cardesign.ru. В соответствии с условиями конкурса, дизайнерам нужно было разработать три модели: президентский лимузин, внедорожник и минивэн сопровождения
«Конкретно автомобильному дизайну в России обучает, по-моему, только один вуз — МАМИ, в СПбГХПА им. Штиглица (Муха) появилось отделение транспортного дизайна, в московской Строгановке регулярно наблюдаются дипломы на транспортную тематику, в УралГАХА и ещё паре вузов.
В России точно учат находить интеллектуальное решение для той или иной проблемы в рассматриваемой сфере, что является сильной стороной наших студентов. Учат думать как дизайнер, находить нестандартные решения, досконально изучать ту или иную проблему, но вот элемент стайлинга, который является неотъемлемой частью транспортных средств, во многих отечественных школах как будто отсутствует напрочь. Складывается впечатление, что визуальная составляющая дипломных работ — интуитивный результат, интуитивное ощущение стиля студентом, и тут многое зависит от самого студента, от уровня бензина в его крови, страсти и веры в своё дело. Но иногда бывают просто потрясающие дипломные проекты, и ребята почти сразу попадают в индустрию. Системы стиля, которая есть во многих западных школах, у нас практически не наблюдается, за редким исключением. Тем не менее, всё чаще появляются новости о мастер-классах для студентов, проводимых дизайнерами из ведущих мировых компаний.
Интересно, что в западных школах всё, в общем-то, с точностью наоборот: wow-эффект — на первом месте, а составляющие реалистичность и практичность — на второстепенных позициях. То есть это тоже всё, конечно, важно, но продать красиво упакованную и оформленную идею, пусть и не самую гениальную, гораздо проще — таков запрос рынка.
«Автомобиль для президента»
До той поры, пока в нашей стране есть автомобильное производство полного цикла (от эскиза до реальной машины), и не только автомобильное, но и транспортных средств в целом, конечно, есть смысл становиться автомобильным дизайнером. И воплотить мечту в реальность тоже можно — взять хотя бы суперкары Маруся-B1-B2, нарисованные студентом одного из московских вузов Максимом Шершневым.
Стилистически мне близки творения итальянцев из Pininfarina — чисто, лаконично, интеллигентно. Интеллектуально очень интересно общаться с экс-шеф-дизайнером BMW Крисом Бэнглом, он ставит вопрос проблем в автомобильной индустрии ребром.
С автомобилями немного сложнее: чем они честнее, тем милее сердцу. Их, как мне кажется, становится всё меньше и меньше, из прошлого — оригинальный Fiat 500, Citroen DS19-21, а из настоящего — Renault Twizzy. В родном отечестве с интересом жду работ из-под пера ребят московской студии „АвтоВАЗа“».
Вадим Артемьев об авторитетных российских учебных заведениях и о дизайнерах, которые на него повлияли
Вадим Артемьев
Автомобильный дизайнер, выпускник Санкт-Петербургского государственного политехнического университета и Европейского института дизайна, сотрудник Nissan Design Europe, Лондон
«Автомобильный дизайн — это не та профессия, которая выбирается случайно. Слабо представляю себе человека, который за день до подачи документов в вуз пытается сообразить, на кого же пойти учиться: в медицинский на врача, например, или же всё-таки в художественно-промышленную академию на транспортного дизайнера.
Мне кажется, что специальность автомобильного дизайнера можно добавить в список к профессиям пожарного, космонавта, автогонщика и т. д., то есть это такие виды деятельности, о которых мечтаешь с детства.
Подавляющее большинство моих друзей и знакомых, которые работают в данной индустрии, грезили автомобилями с ранних лет. Не был исключением и я. Сколько себя помню, я всегда обожал машины и постоянно их рисовал. Во время учёбы в 7-м классе, я узнал, что, оказывается, «рисованием автомобилей» можно заниматься профессионально. С этого момента я начал двигаться к своей цели осознанно: сначала окончил художественную школу, затем поступил в Санкт-Петербургский политехнический университет на специальность «Дизайн», а после окончания уехал в Турин для получения магистра по направлению «транспортный дизайн».
Сейчас в России специальность «автомобильный дизайн» набирает неплохие обороты. Есть достаточное количество сильных учебных заведений, готовящих квалифицированные кадры. В принципе, идеальной является схема диплом бакалавра или специалиста в России плюс магистр в одной из зарубежных школ, однако это совершенно необязательно. Существуют прекрасные примеры того, как наши ребята устраивались на работу в ведущие студии, окончив только отечественный вуз. Из наиболее авторитетных школ можно выделить Уральскую государственную архитектурно-художественную академию (Екатеринбург), Московский государственный машиностроительный университет, Московскую государственную художественно-промышленную академию имени С. Г. Строганова, Санкт-Петербургскую государственную художественно-промышленную академию имени А. Л. Штиглица.
Стоит отметить, что 90 % российских студентов, обучающихся транспортному дизайну, хотели бы работать в студиях зарубежных компаний. И дело здесь не только в том, что в России мест для трудоустройства автомобильного дизайнера по пальцам одной руки посчитать можно, но и в том, что иностранные компании дают возможность получить уникальный опыт, который у нас просто негде приобрести.
Говоря о «Ладе», нельзя не отметить положительные тенденции развития
дизайна бренда
Вообще наши ребята на хорошем счету, хотя, как мне кажется, бум на молодых русских талантов несколько пошёл на спад из-за некоторого насыщения рынка, тем не менее, дизайнеры из России котируются достаточно высоко. Этому факту есть несколько объяснений. Во-первых, наши ребята зачастую обладают очень сильной художественной подготовкой, имея за плечами опыт начального, а нередко среднего и высшего художественного образования. Во-вторых, существует мнение, что российские дизайнеры имеют большую волю к самореализации, отчасти оттого, что, по сути, воплотить свои идеи в реальность ещё 20–25 лет назад у нас в стране было достаточно проблематично.
Годы пребывания в Италии наиболее сильно повлияли на моё видение дизайна автомобилей. Мне довелось поработать в такой легендарной студии, как Bertone, одном из старейших кузовных ателье Европы. Вклад, который эта компания внесла в развитие мирового дизайна, сложно переоценить. Многие работы этой студии находятся в списке моих любимых и наиболее близких по духу (Lamborghini Countach LP500 Prototipo, Alfa Romeo Montreal, Lamborghini Espada и т. д.), а авангардную Lancia Stratos Zero я считаю величайшим концепт-каром всех времён. Совершенно очевидно, что наиболее сильно повлиявшими на меня дизайнерами стали бывшие в своё время шеф-стилистами легендарного ателье Марчелло Гандини и Джорджетто Джуджаро.
У меня также есть небольшой опыт работы в отечественной компании: в 2004 году мне довелось проходить производственную практику в дизайн-центре ВАЗа. Я очень ценю те несколько недель в Тольятти, позволивших мне впервые заглянуть на «дизайнерскую кухню», а также давших мне возможность познакомиться с такими легендами отечественного дизайна, как Марк Васильевич Демидовцев и Валерий Павлович Сёмушкин.
Кстати, говоря о «Ладе», нельзя не отметить положительные тенденции развития дизайна этого бренда. Безусловно, открытие студии в Москве с совершенно новой и молодой командой очень талантливых ребят, готовых преподнести нам много приятных сюрпризов, позволяет с большим оптимизмом смотреть на будущее ВАЗа».
Святослав Саакян о самобытности российского взгляда на дизайн и о том,
чем задумка конструктора отличается
от задумки дизайнера
«Я с детства любил рисовать, получил дизайнерское образование и занялся делом. В нашей стране уровень дизайнерского образования уже достаточно высок. Русские ребята ценятся в западных студиях и на равных конкурируют с европейскими коллегами. На западе в наших специалистах ценят не только высочайший профессионализм, но и самобытность взгляда на дизайн. Хорошие примеры отечественных работ, конечно, есть. Всех не перечислить, наверное, стоит назвать их авторов: Ярослав Рассадин, студия Лебедева, Вадим Кибардин (работает в Праге), Виктор Фрейденберг, Андрей Чирков, Эрнест Царукян, Максим Шершнев, Дмитрий Зюбяиров, Юрий Вередюк и ещё много достойных людей. Для меня последнее открытие — это Юрий Вередюк, мне нравятся очень многие его работы.
Мне нравятся дизайнеры, которые делают вещи лучше, чем делаю их я. Как правило, это или очень рациональные и простые вещи, или абсолютно бескомпромиссные. Сейчас я вдохновляюсь работами Наото Фукусавы, лодками Старка и немного работами Марка Ньюсона. Среди автодизайнеров мне интересны Питер Хорбери, Максим Шершнев и то, что делает «Пининфарина». Ещё вызывает восхищение работа таких студий, как Priestmangoode и MBD-design.
Моя студия работает во многих отраслях транспортного дизайна: это и автомобили, и железнодорожный транспорт, и самолёты, и водный транспорт, — но всё больше тянет на строительную технику. Возможно, это потому, что мы последние несколько лет плотно занимаемся военной техникой. В ней очень много рациональности и красоты конструкции, как и в строительной технике.
Несколько лет назад моя студия включилась в работу над созданием военного автомобиля. Мы вошли в проект в тот момент, когда у остальных участников уже был сформирован дизайн и построены масштабные макеты. Мы решили подойти к дизайну этого автомобиля радикально, без компромиссов и соглашательств. Максимальная задача, которую я перед собой ставил, — сделать дизайн таким, каким бы его сделал талантливый конструктор, а не дизайнер — это значит без украшений и неправды. Сами функции автомобиля диктовали его форму. В результате получился объект, не похожий ни на один автомобиль, выразительный и устрашающий. Это и определило его судьбу. Сейчас он построен в броне и принят на вооружение».
Комментарии
Подписаться