ИнтервьюКак Антон Юхновец
прошел путь от таксиста
в Нью-Йорке
до арт-директора GQ

Каждую неделю Look At Me публикует большое интервью с представителем творческих индустрий. Наш герой на этой неделе — Антон Юхновец, американский дизайнер родом из СССР, который был арт-директором американского GQ, а также работал над журналами «Афиша-МИР», «Сноб», PLUS, Achtung и Lotus.

В GQ уважают дизайн-отдел, хотя во многих других изданиях арт-директор не имеет никакого авторитета

На вашем сайте написано, что работа в GQ была вершиной вашей карьеры. Почему вы так считаете?

Я давно не обновлял сайт, но GQ  действительно сыграл огромное значение в моей карьере. Особенно важным было то, что там я работал с легендарным арт-директором Фредом Вудвордом. Он прославился благодаря тому, что он делал в журнале Rolling Stone. Я увидел работы Фреда, ещё когда жил в Москве в конце 1980-х, когда купил Rolling Stone в лотке на Пушкинской площади. В то время я не понимал, что такое графический дизайн, мне просто нравились красивые картинки и большие буквы. В начале 1990-х я делал коллажи и несколько из них послал в редакцию журнала Rolling Stone — не знаю, получили ли они их или нет. Потом, приехав в Америку, я начал заниматься дизайном, но в Rolling Stone никогда не обращался — видимо, боялся. А в 2003 году мне позвонил мой знакомый из GQ, где тогда работал Фред, сказал, что им нужны люди, и позвал меня на интервью. Я обрадовался, пришёл, показал журнал «Афиша-МИР» и меня взяли на работу.

Чем GQ отличался от других журналов, в которых вы работали?

GQ был журналом, в котором уважают дизайн-отдел. Во многих изданиях арт-директор не имеет никакого авторитета и его работа не является важной в глазах главного редактора. Наш отдел имел огромное влияние не только на внешний вид журнала, но и на содержание в целом.

Кроме того, мы часто экспериментировали: за 7 лет я научился делать как минималистичный дизайн, так и очень сложную типографику, эклектичные материалы — всё это существовало внутри одного журнала, что довольно уникально. В России часто говорят: «Это не наш формат». Все делают только так, как привыкли. В GQ такого не было, одно издание перепробовало все варианты журнального дизайна.

↑ Антон Юхновец живет за городом и делает скульптуры из дерева 

Чему вас научил Фред?

Он постоянно подталкивал меня вперёд, заставлял прыгать выше головы. Когда я только начал работать в журнале, я не умел делать такую вёрстку, как Фред делал для Rolling Stone. GQ был очень насыщен информацией: каждая рубрика имела свою функцию и вмещала множество данных о моде, еде или о чём-то ещё. Каждая страница состояла из множества деталей: картинок, подписей, секций — много кусочков, каждый из которых нёс какую-то информацию и которые нужно было уместить на небольшом пространстве. Именно в GQ я научился «упаковывать» информацию. Это утилитарный дизайн, но делать это было захватывающе: ты берёшь сырой текст и превращаешь его в конечный продукт.

Кроме того, благодаря Фреду я научился выражать идею текста с помощью типографики и вёрстки. Мы пытались сделать это минимальными средствами. Например, в материале про Обаму мы поместили тест на дальтонизм, потому что во время президентских выборов 2008 года все обсуждали его расу. Однажды для истории про 16 солдат, которые погибли во время взрыва в Ираке, мы сделали чёрный разворот с именами, которые выглядят как насечки на Мемориале ветеранов Вьетнама в Вашингтоне — это тоже была очень интересная работа, потому что у нас не было никаких картинок.

В американском GQ Антон Юхновец проработал 7 лет

Было ли что-то особенное в том, как была организована
работа в GQ?

Всё было демократичнее, чем в других журналах. Обычно арт-директор делает обложку и большие материалы, его заместитель занимается организацией процесса и тоже работает над достаточно большими материалами, а дизайнеры делают всю «грязную» работу — например, первые страницы журнала с мелкими рубриками. В GQ такого не было, и, несмотря на то что это звучит очень просто, это было довольно революционно. Распредление работы было равным.

Нельзя сказать, что много всего происходило. Когда была готова вёрстка, я клал её на стол в нашем отделе, а Фред проходил мимо несколько раз и ничего не комментировал. Потом я добавлял ещё страницу или разворот, и на следующий день он говорил «мне это нравится» или «хорошее начало». Каждый должен был расшифровать то, что он имел в виду на самом деле. Он давал нам мало информации, и сначала это угнетало. Все ответы нужно было найти самому — оказалось, это правильный путь для дизайнера.

Я знаю, что сейчас вы работаете в Bloomberg. Чем вы занимаетесь в этой компании?

Bloomberg — это интересный для меня проект, я начал работать над ним в конце 2013 года. Это огромная компания финансовой информации, которая снабжает всю Уолл-стрит. Журналы — это малая часть того, чем компания занимается, и это достаточно новое направление. Сейчас есть три журнала: Bloomberg Businessweek, Bloomberg Markets и Bloomberg Pursuits.

Я работаю креативным директором журнала Bloomberg Pursuits. Я придумываю всё и сам делаю мелкую работу, потому что в нём работают только 5 человек — мне нравится. Это новый журнал, который предназначен в основном для мужчин, его читает 80 % мужчин и 20 % женщин. Это первый журнал не о бизнесе: он пишет про образ жизни и предметы роскоши.

Номер «Сноба», придуманный Юхновцом, и развороты из первого номера «Афиши-МИР»

Вы делали российские журналы «Афиша-МИР», «Сноб» и PLUS. Отличалась ли чем-то ваша работа над ними от вашей работы в США?

PLUS был уникальным проектом. Я делал его с моим другом Олегом Дьяченко, который был издателем журнала. Для меня было интересно работать над PLUS, потому что тогда в американских журналах мои возможности были ограничены. Работая над PLUS, я был вовлечён во все аспекты работы — для меня это было в новинку, и в процессе я многому научился. «Афишу-МИР» мне тоже нравилось делать, потому что её создавали умные люди, которые предлагали хорошие идеи.

Я не могу сказать, что есть большие отличия между работой в США и России, потому что я недолго занимался российскими журналами. PLUS мы делали дистанционно, «Афиша-МИР» заняла только пару месяцев, для «Сноба» я сделал только два прототипа, но жил в это время в Нью-Йорке. «Сноб» мне сначала нравился, но в результате мог бы получиться более интересный журнал. Большая ошибка, когда журнал нанимает дизайн-директора, чтобы сделать прототип, а потом не работает с этим человеком из-за денег или по какой-то другой причине. Нельзя постоянно использовать один и тот же шаблон, это делает журнал скучным, в нём нет сюрпризов, а они, на мой взгляд, должны быть — во всяком случае, в «Снобе». Bloomberg Businessweek или Fortune может не меняться, потому что речь идёт о бизнесе, но «Сноб» пишет обо всём и должен быть более избыточным.

Как вы стали дизайнером?

Я заинтересовался дизайном ещё в Москве. У нас дома всегда были западные издания, потому что моя мама делала костюмы для Большого театра и читала иностранные журналы. Тогда я не знал, что дизайн может быть моей работой. Я даже близко не подходил к художественным школам, потому что нужно было уметь рисовать, а я не умел. В Москве я учился в институте электроники и радиоавтоматики, но бросил его после первого курса. Потом был большой перерыв, потому что я уехал в Америку.

В Штатах я работал таксистом, курьером, работал на всех возможных работах, которые могут выполнять эмигранты. Потом я понял, что не за этим ехал за тридевять земель. Я подумал, что мог бы стать дизайнером — мне это нравилось, и тогда, чтобы получить дизайн-образование, не нужно было платить много денег. Я поступил на вечернее отделение нью-йоркской School of Visual Arts. Там не было теории: только практические навыки, которые можно использовать в работе.

Сначала я взял всего один курс, мне понравилось. Я понял, что делаю всё правильно, и взял ещё несколько. Потом я купил свой первый компьютер — Mac, он стоил, наверное, в 3 раза больше, чем PC. Мои друзья-эмигранты были шокированы, они спрашивали меня, смогу ли я заработать с такой специальностью. Почему-то я был уверен в этом.

В то время объявления о работе можно было найти только в газетах, и там было мало вакансий для дизайнеров. В школе был Placement office — он был золотой жилой для студентов, потому что там были объявления, которые нельзя было найти нигде. После нескольких попыток, меня пригласили на работу в New York Magazine, им нужен был человек, который сканировал бы картинку и знал Photoshop. Меня взяли на работу за $6,50 в час — это было меньше, чем я в такси зарабатывал. Я работал таксистом по выходным и в журнале по будням. С тех пор всё пошло в гору, и я стал заниматься только дизайном.

Не хотели бы вы заниматься чем-то, кроме журналов?

Журнальный мир отделён от мира веб-дизайна, рекламы и брендинга. Мне нравится заниматься именно бумагой. Сейчас, помимо Bloomberg Pursuits, я делаю немецкий журнал Achtung и получаю от этого огромное удовольствие, потому что могу сделать фотоисторию в 40 страниц — это как короткое кино.

Я никогда не интересовался веб-дизайном, и, если честно, сейчас мне немного страшно начинать. Пару лет назад я делал редизайн сайта GQ, но у меня нет полного понимания процесса. Веб-дизайнеры должны работать в команде с разработчиками, у меня нет таких связей.

Влияет ли на вашу работу то, что вы живёте за городом?

Нет, совсем не влияет: я делаю Achtung, который находится в Берлине, и Lotus, над которым работают люди из Берлина, Парижа, Цюриха и у которого даже нет офиса. Правда, то, что я живу близко к Нью-Йорку, помогает. Этот город вдохновляет, здесь я легко могу найти старые журналы или книги, посмотреть что-то в галерее или в музее. Если бы я жил в Огайо, было бы сложнее.  

Я спросила, потому что российский арт-директор Дмитрий Барбанель тоже живёт за городом и даже построил под Москвой школу для дизайнеров, главный принцип которой «мастерство через ремесло». Что вы думаете об этом?

Я знаю Барбанеля, он настоящий философ, но про школу я не знал. Он, безусловно, прав: для человека, который занимается творчеством, важно уметь делать что-то руками. У меня несколько другой подход, я называю это creative masturbation. Всю мебель, которая есть у меня в доме, я сделал сам, и многие строительные работы я тоже делаю сам. У меня набралось много древесных отходов, и пару лет назад я начал делать из них абстрактные скульптуры — на некоторые я тратил один день, на некоторые — 2 часа. Это мне интересно, но я с философской точки зрения к этому не подходил.

У вас на сайте есть скан вашего советского паспорта. Повлияло ли ваше советское прошлое на вашу работу?

Каким-то странным образом до сих пор влияет. Работая с журналом, я использую много русских и советских референсов. В прошлом номере была история, снятая в Москве, а на обложке был снимок со скульптурой Карла Маркса. Мы работаем с московским фотографом Алексеем Киселевым. Он нашёл квартиру бабушки с ковром на стене, и потом в эту историю мы подверстали фотографии Брежнева и Валентины Терешковой. Я не делаю с идеологической целью, просто это мне нравится.