Рабочее место: Юстус Ойлер, арт-директор дизайн-студии Pentagram в Берлине

В постоянной рубрике «Рабочее место» мы снимаем рабочее пространство интересного героя, где он рассказывает о вещах, которые его окружают, о своих привычках и любимых мелочах. В берлинскую неделю Look At Me отправился в берлинский офис дизайнерской студии Pentagram к его арт-директору Юстусу Ойлеру.

Юстус Ойлер
Графический дизайнер и арт-директор

Юстус родился в Японии, переехал во Францию, а детство и юность провел в Греции. В девятнадцать лет отправился на учебу в Мюнхен. Пробуя себя в иллюстрации и графическом дизайне, Юстус выбрал своей профессией коммуникативный дизайн и устроился работать в лондонский офис Pentagram. После успешной карьеры в Лондоне десять лет назад Юстус возглавил отделение Pentagram в Берлине. Среди постоянных клиентов студии — музеи, журналы, общественные и коммерческие компании по всему миру.

Мы стали работать в этом офисе пять лет назад. Здесь работает семь человек, и комнат в нашей студии больше, чем людей, — такое вот в Берлине положение вещей. За десять лет город изменился совершенно. Когда мы только открывались здесь, местные спрашивали: «Зачем вы приехали в Берлин?» Какое-то время назад еще и представить себе нельзя было, что город внезапно станет международной сценой для молодой и яркой публики. Как в случае с любым трендом — стоит тебе его только заметить, а он уже расцветает вовсю, распространяется со скоростью мысли. После Шанхая, Барселоны, Лондона и Нью-Йорка у Берлина есть своя уникальная история, он все еще кажется свежим.

Наш дом построен в эпоху югендштиля. Само собой, здесь не могло быть белых стен и белых потолков, и лепнина, которая сохранилась, намекает на цветочные орнаменты и ту пышность и изысканность, которая была в здешних интерьерах сто лет назад.

У меня на рабочем столе нет каких-то очень личных фотографий. Все потому, что личное и значимое для дизайнера, наверное, все: процесс рождения какой-то идеи — это вообще, наверное, самое личное, что с нами происходит. Дизайнером вообще быть довольно странно: художникам часто кажется, что, когда их работа продается или отдается другому, она уже не их. Дизайнер даже уже после того, как придуман макет и его идея получила массовое воплощение, считает, что это — его, странный парадокс.

Это фотография моего дома, к которому я очень привязан. Дело в том, что мой дом был построен архитектором одного из самых сильных немецких поколений — конструктивистов середины 1930-х. Все они были модернистами, но нацистское правительство заставило их прекратить работу. Среди сотни людей, творивших в то время, единицы прожили спокойную жизнь. Мой дом был построен в 1928-м архитектором Артуром Корном. Ему относительно повезло: он смог переехать жить в Британию и даже преподавал архитектуру. Посмотри на эту машину и на эту архитектуру — она совершенно вне времени, тогда это были вещи совершенно с другой планеты. Проходя мимо таких домов сейчас, легко подумать: «Это построили, наверное, пару лет назад!»

Я начал играть на гитаре, когда учился в школе, и потом занимался этим с увлечением все время в университете. Конечно же, я думал о том, чтобы сделать группу, но в Лондоне это было бы сложно: там все так хорошо играют. А вот в Мюнхене собрать группу не представило бы большого труда. Сейчас я играю на гитаре песни своему сыну — колыбельные или просто так.

На велосипеде я катаюсь по городу, из дома до моего офиса ехать слишком далеко. Удивительным образом он очень быстро едет, несмотря на маленькие колеса. Прохожие смеются, что он детский, но разгоняется он отлично.

Постер, посвященный землетрясению в Гаити, стал моей самой награждаемой и, пожалуй, самой известной работой — внезапно для меня. Постеры распечатали и продали на благотворительном аукционе, и деньги вернулись обратно в Гаити в организацию «Врачи без границ»: этот проект до сих пор работает. Этот рисунок я придумал за десять минут для конкурса: у меня было три попытки, я просто водил карандашом по небольшому листку бумаги и придумал историю того, как волны превращаются в буквы «HAITI». Часто бывает, что первый вариант, идея, которая пришла тебе в голову вначале, сама удачная. Вначале мне совсем не нравился этот постер, а в итоге я выиграл с ним шесть или семь наград. Он даже сейчас находится в каком-то музейном собрании.

Я не люблю награды и не коллекционирую их. Просто одну я сделал сам, а другая мне ужасно понравилась своей формой и исполнением.

Я больше не читаю книги о дизайне и о дизайнерах: просто прекратил. Там пишут сплошную чушь и все кому не лень. Очень сложно сейчас отличить хорошую книгу по дизайну от плохой. В дизайне много разных областей, и моя область — это ремесло. А ремеслу нельзя научиться, читая книги: надо учиться у кого-то лично, искать наставника, работы которого лично вам кажутся хорошими.

В моей работе сочетаются немецкие традиции и то, чему я научился в Лондоне. Когда я приехал в Лондон, то понял, что графдизайн там был очень интернациональным, а то, чему я учился в Германии, оставалось очень немецким. Все захватила так называемая Ульмская школа, которая придумала дизайн «Люфтганзы»: прямые простые и чистые линии. Во время моей молодости это был новый баухаус, очень сильное и авторитетное направление. Все было очень логичным и функциональным, я любил эту логику и полезность до определенной степени, но в ней не хватало жизнерадостности, какого-то удовольствия. Гельветика, выравнивание по левому краю. Помню, как в Лондоне меня попросили сделать «швейцарскую версию» какой-то айдентики. И я стою и думаю, что это такое — «швейцарская версия»? В моей вселенной существовала только одна версия. Британцы были более непринужденными, для них дизайн был театром, а для немцев — догмой.

С блокнотами всегда одна и та же история: я начинаю их, забываю и потом нахожу спустя несколько месяцев или лет, большинство из них и остаются в таком полузаполненном состоянии. А еще бывает, что я нахожу блокнот, которому семь лет, и продолжаю его вести, но забываю ставить даты. Скетчбуки — как память, невозможно взять из нее только что-то нужное, там все свалено в кучу: важное и неважное, классное и посредственное.

Когда-то я собирался быть иллюстратором, потому что я всегда больше всего любил делать небольшие зарисовки и даже подрабатывать ими. Тогда за скетч мне могли дать двести дойчмарок, это сто евро на нынешние деньги — и сейчас отличный гонорар. Я постоянно выбрасываю блокноты, которые мне больше не нравятся. Я еще помню времена, когда не было компьютеров и у людей была масса свободного времени в поездках. Единственное, что можно было делать во время восьмичасового перелета, — это читать книгу или журнал и рисовать в блокноте. К сожалению, тебе всегда нужно время на все эти милые вещи — от игры на гитаре до рисования, и чаще всего все просто разваливается на части.

Моему сыну два с половиной года, и сейчас я хочу попробовать начать рисовать детские книжки. Здесь я нарисовал несколько страниц с самыми простыми рифмованными образами, так как рифмы проще и приятнее читать и запоминать.

Эту зарисовку я делал в Греции, с мансарды нашего балкона: дома, который купили мои родители много лет назад. Эта простая миниатюра передает ощущение от средиземноморской жизни: большую часть года ты действительно проводишь на балконе, где тебя обдувает теплый морской ветер.

Мы часто оформляем фотокниги. Чаще всего фотографы приходят без каких-либо идей о том, что им делать дальше: все, что у них есть, — просто коллекция хороших фотографий. Эта серия фотографий из отеля «Челси» очень интересная, но еще интереснее жизнь и события, о которой фото рассказывают. Вначале фотограф хотела просто сделать фотокнигу, типа фотографии говорят сами за себя, но я убедил ее, что в такой истории обязательно нужны подписи, и теперь это не просто образы, но и ситуации, про которые ты можешь прочитать в деталях.

Это мой самый любимый постер — дизайнера Джона МакКоннелла. Он простой и очень красивый. Несмотря на то что части символов перепутаны в нем, ты понимаешь все с первого взгляда. Для меня это эталон графического дизайна: сильное и простое решение, которое при этом не создает ощущения вымученности.

Это любимая игрушка моего ребенка: он играет с ней, когда бывает у меня в офисе.

Моя коллекция диапозитивов с 1996 года: с наших первых путешествий по всему миру. Мы снимали все наши поездки, а еще готовили на них наши первые презентации. Все это делалось ровным счетом, как сейчас придумывают презентации — слайд за слайдом складывались в последовательности и приносились в небольшой коробочке, чтобы показываться клиентам на проекторе.

Большинство того, что мы делаем, мы печатаем здесь же, сами. Здесь очень многие из наших книг, которым мы придумываем дизайн. Чаще всего нам в студию присылают какие-то проекты или истории, а мы выбираем их и придумываем общий вид. Моя любимая книжка «No Waste» — о предметах быта, которые кубинцы не могут купить, а потому делают из подручных предметов. А рядом лежит книга о суфражистках и о том, как они использовали несколько цветов для создания гербов, лент, мебели и всей айдентики своего движения. Мы публикуем по одной-две книжки в год, и, учитывая, что Pentagram в этом году уже сорок лет, можете сами сосчитать, сколько книг мы сделали за это время.

Очень люблю Хичкока, его простую стилистику, черно-белые фильмы и плакаты, которые к этим фильмам были сделаны.

Авангардный русский постер с сочетанием красного и зеленого и улыбающимся человечком сводит меня с ума. Если это постер с ребенком, то у авторов явно не было детей. Эти безумные комбинации контрастных цветов и форм только доказывают, как люди любили приключения в 1920-е и 1930-е годы.

Дизайн этой книги о ситуации в Северной Ирландии придумал я, и все, чего мне хотелось, — показать противоречия, которые раздирают Ирландию, совершенно наглядно. На этой обложке буквально видно, как страну разорвали надвое.

Эта библиотека — из книг, которые мы собираем, и книг, которые мы оформили сами. Книга с торчащим ухом провоцирует всех. Она придумана так, чтобы ее часто трогали, и все, заходя в комнату, хватаются за нее.

Это картина Полы Шер, которая возглавляет Pentagram в Нью-Йорке. В свободное время она рисует в свое удовольствие. Мне нравится, как названия островов, рек, городов и стран занимают все время на карте, так что на огромном листе нет ни одного свободного сантиметра без букв — очень ироничная и свежая работа.

Я очень люблю иллюстратора Сампе, это человек с самым лучшим чувством юмора из всех, кого я знаю. Знаете, есть такие люди, с которыми ты жалеешь, что не знаком, и думаешь, что если бы вы встретились, то нашли бы много общего между собой. Для меня такой человек Сампе. Он рисовал в 1960-е простые и легкие вещи. Для меня умение отсечь лишнее, остаться в чистой форме, сократить до минимума — абсолютное искусство. При этом он такой смешной. Его рисунки — как путешествие к старым друзьям. В тех временах было много наивности: когда ты не понимаешь чего-то, и это делает тебя счастливым. Сейчас возможно все, и это делает мир таким скучным. Я скучаю по временам, когда в вещах была кристальная ясность и возможны были такие картинки.

фотографии Mirjam Siefert специально для Look At Me

 Pentagram