МнениеНесмотря ни на что: Что делать со спойлерами в кино и сериалах?
Марат Кузаев о спойлерофобах и сетевом этикете
Марат Кузаев
кино- и телекритик
Очередные сезоны сериалов (к примеру, «Безумцы» и «Игра престолов») приближаются к своему финалу, социальные сети наполнены теориями, рекапами и просто спойлерами. Издания критикуют спойлерофобов — поколение зрителей и читателей, одержимых страхом заранее узнать ключевые сюжетные повороты произведения и тем самым испортить себе удовольствие. Специально для Look At Me Марат Кузаев выяснил, что о спойлерах думают ученые, и рассказал о том, что спойлеры — скорее вопрос этикета.
С развитием интернета спойлеры и вправду стали бичом миллионов. Раньше не было ни Википедии и тематических Вики-ресурсов, ни лент социальных сетей, кишащих несдержанными болтунами, ни форумов, ни IMDb и подобных ему сайтов, да и специализированные издания с армией разномастных критиков держались на безопасном расстоянии. Теперь же спойлеры торчат отовсюду. Отношение к ним разное. Кто-то их боится, как черт ладана, другие полагают, что, хотя в спойлерах нет ничего хорошего, но их значение явно преувеличивают, а иногда без них и вовсе не обойтись. Однако недавно подтвердилось и третье мнение, которое гласит, что на самом деле спойлеры усиливают удовольствие от чтения и просмотра.
Николас Кристенфельд и Джонатан Ливитт, психологи из Калифорнийского университета, провели любопытный эксперимент. Они отобрали дюжину рассказов и дали прочитать двум группам респондентов, причем в первой группе произведение предварял абзац, в котором раскрывалась концовка. Затем читателей попросили оценить удовольствие по шкале от одного до десяти. На удивление баллы тех, кто сначала узнал спойлер, в среднем оказались выше (исключение — «Пари» А. Чехова). Кристенфельд объяснил результаты так: сюжет почти не имеет значения, это всего лишь повод для великолепной литературы. Гипотеза его коллеги более наукообразная: Ливитт полагает, что, если знаешь концовку рассказа, к нему проще подступиться, — произведение становится понятнее, следовательно, приятнее. Наконец, оба допускают, что корень удовольствия — в превосходстве читателя над героем, пребывающем в неведении.
«Парадокс саспенса» — хотя саспенс порождается неопределенностью, а знание об исходе сцены или ситуации исключает всякое сомнение, мы все равно его ощущаем
Отраслевые обозреватели как один с воодушевлением подхватили результаты Кристенфельда и Ливитта. Еще бы: это же индульгенция! Однако Стэнли Фиш из The New York Times, которого надоумили гневные спойлерофобские комментарии к его статье, пошел дальше и привел еще один аргумент в пользу апологетов спойлеров — так называемый «парадокс саспенса». Суть парадокса состоит в следующем. Хотя саспенс порождается неопределенностью, а знание об исходе сцены, ситуации или всего повествования исключает всякую неопределенность, мы все равно ощущаем саспенс, перечитывая или пересматривая произведение.
Следом Фиш пересказал три научных объяснения этому парадоксу. Первое — отрицание проблемы: люди попросту путаются в своих эмоциях, называя саспенсом мрачное предчувствие известных наперед событий. Второе гласит, что читатель или зритель может на время «забыть» развязку истории подобно тому, как он «забывает», что летающие драконы и магические кольца на самом деле не существуют. Третье объяснение в чем-то напоминает второе и держится на утверждении, что в конкретный момент сознание оперирует не всеми знаниями сразу, а только небольшим объемом. Так, поглощенному чтением человеку необходимо усилие, чтобы вырваться из воображаемого мира и осознанно пробраться к концовке, которую он уже знает. Чем сильнее увлечен читатель, тем менее охотно он пойдет на эту трату. Словом, какое объяснение ни принять, спойлеры не портят впечатление от книги, фильма или сериала.
Впрочем, все три объяснения умозрительные: сознание сводится к установке конкретного человека, поэтому истинность утверждения всякий раз зависит от того, кто с какой ноги встал утром; эмпирическим подтверждением служит преимущественно личный опыт. В этом смысле любопытны примеры Фиша к третьей гипотезе: элегическая поэма Джона Мильтона в память об утопшем друге, где автор сам вырывает читателя из реальности произведения; кадры крушения «Челленджера» и просыпающаяся при каждом просмотре надежда, что в этот раз шаттл не взорвется. В обоих случаях описан травматический опыт, и, по-видимому, эффекты, о которых говорит Фиш, обусловлены тем, что эта травма мешает отыскать смысл и свыкнуться со смертью и катастрофой. Однако спойлеры устроены иначе. Согласно догадке Ливитта, они как раз проясняют события, подсказывают верную теорию для интерпретации предшествующих фактов.
Реакции людей на сцену из 9-й серии «Игры престолов»
Исследование Кристенфельда и Ливитта еще раз выявило, насколько людям дорого понимание происходящего. В конце концов, именно благодаря стремлению объяснить мир вокруг, сделать его более прогнозируемым и контролируемым мы дожили до этих дней, создали искусство и назвали спойлеры спойлерами. Однако здесь кроется новый парадокс — парадокс удовольствия: эмоциональный ответ на предсказуемые события слабее, нежели на сюрпризы. Мир, данный в определениях, не захватывает дух, не поражает воображение, не щекочет дофаминовые рецепторы — этот мир не заслуживает пристального внимания, потому что стал привычным. Об этом идет речь в работе «Удовольствия неизвестности» Тимоти Уилсона, Дэвида Сентербара, Деборы Кермер из Виргинского университета и Дэниэла Гилберта из Гарварда. В ней ученые показывают, как мы осмысляем (во многом бессознательно) окружающую действительность. У этого процесса четыре фазы: некое событие привлекает внимание, затем человек реагирует на него эмоционально, позже он его себе разъясняет и, наконец, адаптируется к нему. Если приложить эту модель к нашей теме, то спойлер нарушает естественный порядок: зная концовку, достаточно подстроить под него всю остальную историю — здесь нет места первозданной эмоции.
В «Удовольствиях неизвестности» ученые рассуждают о приятных событиях, но поскольку в повествовательном искусстве важен не столько сам исход сюжета, сколько его логичность, выводы исследования можно распространить и на случаи вроде резни в девятой серии Game of Thrones. Они гласят, что наибольшего наслаждения люди достигают, разрешая ситуацию умеренной неопределенности, или «полузнания»: когда событие поначалу непонятно, однако есть некая смысловая рамка, которая в принципе позволяет выдвинуть правильное предположение.
К слову, похожему принципу следуют все приличные сетевые издания. Публикуя обзор нового эпизода, они делают туманный намек в заголовке и лиде, но никогда не раскрывают карты и тем самым только распаляют любопытство. 3 июня ни The Huffington Post, ни Entertainment Weekly, ни The Hollywood Reporter никому не испортили настроение, но свою работу выполнили: утром ссылки на рекапы затопили ленты, но из них я лишь узнал, что свежая серия обещает быть кровавой и умопомрачительной и что это как-то связано с Кейтилин Старк. Понимая, что мир уже другой, отраслевые журналы предоставили выбор — пережить неповторимые эмоции или сразу присоединиться к тем, кто их уже пережил.
Индустрия изменилась, а вместе с ней и роль спойлера. В былые времена свежий эпизод приходилось смотреть, рассевшись перед телевизором в заранее оговоренный час. Если ты пропускал серию, то закрыть пробел в обозримом будущем было почти невозможно. В те далекие дни ты либо получал этот опыт вместе со всеми, либо... назавтра слушал у кулера в офисе устные рекапы коллег с похожими вкусами. В этой ситуации спойлер служил нерадивым зрителям приглашением к дискуссии, помогал им противостоять бесчеловечной нормативности тогдашнего телевидения. Современное телевидение иное. В ее недрах родились Game of Thrones, Breaking Bad, The Americans — россыпь отменных сериалов. Но теперь мы еще и можем смотреть их — и, следовательно, обсуждать — когда заблагорассудится. Нет, если угодно, то сериалы больше «не разбросаны по времени четкими маленькими порциями». Это подарок, который превращает любой удобный тебе день в праздник, и вместе с тем условие существования Game of Thrones, Breaking Bad, The Americans. В этих новых реалиях спойлер, неосторожно брошенный в открытое пространство, — как плевок на новогоднюю елку.
Свобода выбора — вот фундамент телевидения наших дней, да и всей поп-культуры. Вокруг столько прекрасных вещей — только протяни руку. Не хватит и целой жизни, чтобы все это в себя впитать. Кто-то не читал Фицджеральда, а кто-то — Стейнбека, другие отложили Game of Thrones на выходные. Кто мы такие, чтобы портить чужой праздник? Почему не считаемся с культурным багажом своих читателей? Почему вправе определять, что будет ключевым моментом в опыте названного друга? Почему так уверены, что другой испытает те же чувства и в той же последовательности, что и мы? Ведь это закрепление новой безобразной нормативности.
Спойлеры меняют восприятие произведения, с ними не так, как без них. Насколько эта разница принципиальна — личное дело каждого. Поэтому важно соблюдать простые правила поведения. Брать пример с тех, кто прочитал «Песнь льда и пламени»: не трезвонить направо и налево о ключевых сюжетных поворотах. Если речь об интернете, то не выносить спойлер в заголовок или начало сообщения и предупреждать, если дальше спойлер все-таки появится. Во многих случаях уместно напечатать спойлер белым шрифтом, чтобы его можно было прочитать, только выделив текст. С другой стороны, следует развивать интуицию, чтобы предчувствовать появление спойлера — например, не заходить в раздел «сюжет» статьи на Википедии и не дочитывать, в конце концов, статусы друзей с десятком восклицательных знаков и написанным капслоком названием вашего любимого сериала.
Комментарии
Подписаться