ИндустрияПочему геймеры любят страдать

Почему сложная игра должна быть справедливой

↑ Bloodborne напрямую не связана
ни с Demon’s Souls, ни с двумя частями Dark Souls, но близка к ним по сути

PlayStation 4
3999 рублей

Город Ярнхэм, где происходят события Bloodborne, — место крайне недружелюбное. Когда-то там жили обычные люди, но теперь они, поражённые эпидемией, бродят по улицам с вилами и секирами, а некоторые даже поджидают главного героя за углом, чтобы внезапно напасть. В задворках домов прячутся великаны с огромными тесаками, а те люди, что не превратились в монстров, запираются и отказываются разговаривать, даже если вежливо постучаться к ним в дверь. Объясняя любовь студии From Software к мирам, враждебно настроенным к игроку, глава компании Хидэтака Миядзаки (не путать с режиссёром Хаяо Миядзаки) говорит, что реальность тоже далеко не всегда дружелюбна:
«И природа, и общество часто несправедливы и жестоки к людям — это отражается в моих играх».

С одной стороны, смерть в игре — это данность и неизбежность, с которой нужно смириться, если вы хотите дойти до конца. С другой стороны, смерть в игре — это трагедия, которая лишает вас заработанной внутриигровой валюты и может отбросить на полчаса, а то и на час назад — точки воскрешения попадаются нечасто.

В своё время сначала Demon’s Souls, а потом и Dark Souls выстрелили, противопоставив себя мейнстриму видеоигр. Принято считать, что самый действенный способ увеличивать аудиторию — снижать порог входа. Это всегда работало и, в общем-то, продолжает работать, но есть и те, для кого главное в играх — преодолевать вызовы. Сейчас эта аудитория достигла таких размеров, что на ней можно зарабатывать, не сильно ограничивая себя в бюджетах, и From Software этим пользуется: их игры почти не учат играть в себя, говорят загадками, не переживают, если вы пропустите что-нибудь важное, и безразлично относятся к тем, кто нелюбопытен. Такой подход нравится многим: каждую часть серии Souls стабильно покупали 1–2 млн человек по всему миру.

«Мы сами геймеры и делали Bloodborne для тех, кому нравятся игры, — рассказывает Миядзаки. — Мы стараемся, чтобы игра была сложной, но проходимой, чтобы игрок понимал: если он приложит усилия, то у него всё получится. Добиться этого непросто, но только так игрок будет чувствовать, что заслужил победу». Иначе говоря, в From Software хотят, чтобы игра была жёсткой, но справедливой, с чёткими правилами, которые ни в коем случае нельзя нарушать — всё должно зависеть только от навыков игрока.

Как игровой дарвинизм вызывает привыкание

↑ Мир Bloodborne вдохновлён готической архитектурой и стилистикой Викторианской эпохи

Обычно игры наращивают сложность постепенно, но некоторые — например, Ninja Gaiden и Flappy Bird — следуют принципу «дарвинистской сложности». Согласно ему, игрока вынуждают приспосабливаться с самого начала, и пока он не свыкнется с основами, он не сможет продвинуться дальше. В Bloodborne тоже сложнее всего играть в первые часы: ваш персонаж слаб, вы мало чего умеете. Да и учиться приходится не только новичкам, но и тем, кто знаком с Souls-играми: им в Bloodborne старые рефлексы только мешают. Чтобы дарвинистская сложность не отпугивала, а, наоборот, вызывала привыкание, гейм-дизайнеры следуют нескольким правилам:

Как ещё гейм-дизайнеры усиливают привязанность игрока

↑ Хотя в Bloodborne нет карты города, заблудиться в нём почти невозможно

От сложных игр часто не оторваться, но вызывать привыкание можно не только задирая порог входа. Начнём с того, что гейм-дизайнеры любят описывать уровни видеоигр, как ящики Скиннера. В своё время бихевиористы исследовали поведение животных в закрытых камерах — схожим образом игроки выполняют действия, предусмотренные гейм-дизайнерами, чтобы получить награду или «нажать рычаг». Так возникают привычки, которые ведут к, на первый взгляд, необъяснимому поведению (смотрите «пещеры с лутом» из Destiny). Есть сразу несколько вещей, которые помогают усилить привязанность игрока:

Неожиданность

Мозг человека воспринимает виртуальные награды как настоящие — поэтому игроки так любят заниматься собирательством. Если же награды появляются нечасто и мозг не может просчитать закономерность, по которой это происходит, то игра вызывает привыкание. Схожим образом работают слот-машины: человек жмёт на рычаг в надежде, что в этот раз ему повезёт и случится долгожданный выброс допамина. Неожиданность может проявляться и в другом: например, в постоянно меняющемся игровом мире.

Общение

Игры удовлетворяют одну из ключевых потребностей человека — общение. Взаимодействие и противостояние с другими людьми — то, ради чего играют многие. Так, любители онлайн-игр часто признаются, что остаются там не потому, что вложили в них кучу времени, а потому, что хотят и дальше общаться с другими игроками, многие из которых стали друзьями. Обратите внимание и на теорию социального сравнения психолога Леона Фестингера: из неё следует, что мы постоянно сопоставляем себя с другими людьми. В играх теория Фестингера проявляется так: увидев игрока, который играет лучше нас или обладает более качественной экипировкой, другие стремятся достичь тех же успехов, что и он, и проводят в виртуальном мире больше времени. Возможно, в этом секрет не до конца изученного феномена Twitch: людям нравится смотреть на то, как играют другие, чтобы сравнивать их с собой и учиться.

Незавершённость

Дизайнеры интерфейсов пользуются тем, что люди инстинктивно хотят проставить галочки во всех квадратах, передвинуть все бегунки и заполнить все шкалы. Если взглянуть на интерфейсы современных игр, они во многом состоят из незавершённых геометрических форм — их стараются сделать как можно больше. Яркий пример — Destiny.

Числа

Людям нравятся числа, особенно большие. Именно поэтому игроки охотно повышают уровни навыков, а гейм-дизайнеры дают за удачно выполненное действие не 1 очко, а 100 или сразу 1000, а также иногда сильно обесценивают внутриигровые валюты, чтобы игрокам казалось, будто они богаче, чем есть на самом деле.